Годы, проведенные в Нейгофе

Как и все другие члены цюрихского кружка патриотов Песталоцци был тоже очарован в прямом смысле идеалом естественной, добродетельной и свободной жизни Руссо. Жизнь городского человека казалась ему извращенной, испорченной и искусственной; крестьянин напротив просто, энергично и в самой тесной связи с природой. Такая точка зрения соединялась с его стремлением помогать действительно беднякам в деревне. Так он в 21 год прервал свою учебу прежде времени и решил сам стать крестьянином. Он начал учиться у бернского образцового крестьянина Иоганна Рудольфа Чиффели и изучал там кратко плодоводство и полеводство, посадку и уход за новыми растениями, консервирование полевых культур и фруктов, улучшение почвы посредством внесения удобрений, все необходимые экономические расчеты и общение с покупателями и продавцами: основные черты сельского хозяйства.

Когда Песталоцци еще в 21 год стремился к практической деятельности, которая обещала принести какую-нибудь экономическую прибыль, он имел следующую и очень убедительную причину наряду с модным увлечением крестьянской жизнью и его стремлением помочь сельскому населению хорошим примером: он влюбился в Анну Шультгес, хотел жениться и поддержать свою будущую семью. А для жителя Цюриха тогда означало: или он поступал на государственную службу или становился предпринимателем. Что Песталоцци лишил сам себя первой возможности своим участием в непослушных акциях цюрихских патриотов, он понимал, отчего он надеялся найти свое счастье в качестве предпринимателя. Действительно Песталоцци понимал и чувствовал себя всю жизнь предпринимателем.

В сентябре 1767 года он поступил для обучения сельскому хозяйству к Иоганну Рудольфу Чиффели в бернском Киршберге, которое продолжалось немного больше полугода. Различные отрывки писем свидетельствуют, что он понимал свое профессиональное обучение как подготовку к деятельности во благо народа и что его запланированное сельскохозяйственное предприятие должно было добиться счастья многих людей, находящихся рядом с ним (Полное собрание сочинений Песталоцци, т. 1, стр. 241). Его будущие действия во благо других стояли у него перед глазами как идиллические картины. Потом видно будет, что приходилось терпеть благотворные действия, менее подслащенные радостями, чем болью, отказом и разочарованием.

После своего возвращения из Киршберга Песталоцци купил себе в 25 км от Цюриха – в небольшой деревне Бирр с более чем 50 крестьянами, где он сегодня лежит погребенным, 20 га луговой и пахотной земли, считающейся менее доходной, и построил за деревней новые строения. Этот «Новый двор» должен был стать отныне его местом проживания, даже если ему позже приходилось работать вне дома. Он жил и управлял им до 1798 года и в 1825 году снова вернулся в него, когда был вынужден закрыть свое учебно-воспитательное заведение в Ивердоне. Во время отсутствия Песталоцци Нейгофом управлял сначала его единственный сын, который в возрасте 31 года умер в 1801 году, потом вторым мужем вдовы и наконец единственным внуком Песталоцци Готтлибом. Сегодня Нейгоф является учебно-воспитательным заведением и учреждением профессионального образования для трудновоспитуемых подростков.

Песталоцци намеревался – в духе физиократизма – улучшить почву новыми методами внесения удобрений и ввести выращивание эспарцета – нового кормового растения и растения марены, корень которого использовался как красное красящее вещество для текстильной промышленности. Он смог финансировать проект с одной стороны благодаря причитающемуся ему наследству его рано умершего отца, затем благодаря займу его дяди со стороны матери и, наконец, благодаря задатку Цюрихского банка, который принадлежал дальнему родственнику его матери.

Уже с самого начала возникли многочисленные трудности, которые, в конце концов, довели до полного краха предприятие Песталоцци. Несчастье началось собственно уже с того, что Песталоцци доверился Генриху Мерки, хозяину Бирра, бессовестному и пользующемуся дурной славой спекулянту товаров, который очень хорошо умел сохранять свою собственную выгоду в ущерб своего клиента. Тогда молодому человеку при основании своего предприятия недоставало любой отцовской помощи: его собственный отец давно умер, а семья Анны, у которой был опыт в коммерческих делах, бросила его на произвол судьбы. Однако следует заметить, что Песталоцци также не был человеком, который легко мог советоваться в своих заранее намеченных планах. Сверх того Анна тоже не научилась экономить бюджеты, и отношение к соседям вовсе не соответствовало идеалу, как это грезилось Песталоцци в письме к его будущей жене. Жизнь в Нейгофе отнюдь не была «несказанно восхитительной», так как его соседи были преисполнены подозрения и недоверия и чинили ему так много препятствий, как было возможно. Они проходили по его чувствительным плантациям, как они привыкли к этому раньше при плохих пастбищных угодьях, и позволяли пастись своему мелкому рогатому скоту на его пашнях, как это соответствовало неписаному праву при старом трехполье в каждом году отдыха. Но что марена нуждалась в 4 целых годах до полного созревания ее корней, их не заботило, они хотели своего мнимого права. Песталоцци пытался с ними сначала говорить по-хорошему, потом он возвел заборы, и когда их снесли, он вынужден был обратиться в суд, который наконец дал ему право. Однако этим он потерял дружбу соседей. Также крестьяне опорочили Песталоцци у кредитора, и даже собственный слуга говорил цюрихскому банкиру о плохих шансах на успех предприятия, отчего тот 12 августа 1770 года объявил предприятие банкротом и, недолго думая, вернул назад свой капитал, прежде чем Песталоцци впервые смог собрать урожай и прежде чем плотник соорудил стропила на новом доме.

Земля действительно оказалась малопригодной для марены, и плохие 1771 и 1772 годы, которые из-за своих неурожаев повергли всю Европу в голод, разрушили в Нейгофе все, что можно было еще уродиться. Песталоцци пытался спастись животноводством, но для этого у него полностью отсутствовали глубокие знания. Гора долгов росла и росла, и в 1774 году молодой крестьянин стоял перед финансовым разорением. Он продал свой скот, сдал в аренду большую часть своей земли другим крестьянам, и, несмотря на это оставался по уши в долгах. Они оплачивались семьей Анны, что вызывало у его деверей к нему больше антипатию.